Коллеги расспрашивали Дитера, каков он, русский полковник, как держится, как разговаривает. Дитер очень хвалил бывшего напарника, но однажды за кружкой пива, рассказывая, какой смельчак этот русский, обмолвился, мол, опыта патрульной работы у полковника маловато. И описал подробно, как бежали вооруженные бандиты, а русский полковник стоял в рост, и Дитеру пришлось сбить русского с ног, и автоматная очередь прошла над их головами. Так родилась легенда, что инспектор Вольф вывел русского полковника с линии огня, спас ему жизнь.
Гуров об этой легенде не знал, к немецкому оперу, так он называл про себя инспектора Вольфа, ни симпатий, ни антипатий не испытывал, когда Дитер позвонил, понял: придется помогать. А если называть вещи своими именами, то пахать по-черному, делать все возможное и невозможное тоже сделать. Иначе не по-людски получается: немцы русским продукты посылают, хоть и капля в море, а помощь, а русские в ответ командируют убийц, которые в Германии погоды не делают, однако менять преступников на жратву нечестно, грешно, можно сказать.
Глава 2
Поехали!
Начальник Гурова, генерал Петр Николаевич Орлов, знавал полковника еще старшим лейтенантом, тонкошеим и голубоглазым. Много воды утекло с тех пор. Подполковник Орлов стал начальником главка, генералом, полысел, отрастил животик. Старший оперуполномоченный по особо важным делам полковник Гуров нарастил мышцы, шея у него стала как у борца, виски засеребрились, а вот глаза не то чтобы поблекли, но голубизну потеряли, стали синими, часто казались серыми, возможно, оттого, что Лева Гуров смотрел на мир восторженно, а Лев Иванович — устало, с легкой иронией. Работа на Дальнем Севере засчитывается год за два, а в уголовном розыске — один к одному, конечно, с высокой трибуны виднее, кому, сколько, за что и почему, и менты не спорят и не бастуют. Но как лошадь кормить, так она и пашет. К нашим героям, многолетним друзьям генералу Орлову и полковнику Гурову, данные рассуждения отношения не имеют, потому что сыщик — это не звание и не должность, а диагноз. Как врач, педагог, ученый (имеется в виду общечеловеческий, а не большевистский вариант) работает не за деньги, идею, звание, славу, а потому, что иначе жить не умеет, так и сыщик.
Генерал Орлов, с лицом не до конца протрезвевшего сантехника, как всегда с плохо повязанным галстуком, смотрел на сидевшего в кресле для гостей Дитера Вольфа доброжелательно, но достаточно равнодушно. На стоявшего у окна Гурова генерал вообще не смотрел, боялся. Утром, договариваясь о встрече, Гуров настоятельно просил надеть мундир, объяснил, что для немца это очень важно, и Орлов обещал, однако переодеться поленился; теперь ему было стыдно, он на друга не смотрел, старался общаться только с гостем.
И в мягком неудобном кресле Дитер Вольф ухитрялся сидеть с прямой спиной, развернутыми плечами, выставив квадратный подбородок, и никак не выдавать своего удивления, даже разочарования. Утром русский полковник сказал Дитеру, что их примет руководитель криминальной полиции России, генерал. Сейчас Дитер смотрел на пожилого ужасно одетого человека с лицом провинциального буфетчика, который шмыгал носом, тер короткопалой ладонью лицо, вздыхал и говорил нерешительно.
— Значит, Дитер Вольф, инспектор, у тебя проблемы. Очень приятно. — Орлов вздохнул. — Ничего приятного, я говорю глупости, со мной случается, извини. Ты ведь свободно говоришь по-русски и понимаешь меня?
— Так точно, господин генерал!
— Господин генерал — это хорошо, но зови меня Петр Николаевич.
— Так точно, понял! — Дитер сделал, казалось, невозможное, выпрямился еще больше.
— Так точно, — пробормотал Орлов, покосился недовольно на Гурова, нажал на кнопку и сказал: — Девочка, дай нам кофе и раздобудь бутылку коньяка, у нас иностранец.
— Все готово, Петр Николаевич, — ответила секретарша. — Разрешите?
— Разрешаю. — Орлов повернулся к Дитеру, оглядел с любопытством, заглянул в глаза, спросил: — Сколько лет в розыске?
— Семь лет, господин… Петр Николаевич, — ответил Дитер, увидел в глазах генерала насмешку и поежился.
— Семь лет в должности инспектора?
— Нет, инспектором год и семь месяцев.
— Значит, стригунок. — Орлов взглянул на Гурова: — Тебе крупно повезло, полковник, я тебе просто завидую.
Верочка принесла поднос с кофейником, чашками, сахарницей, бутылкой коньяка и даже рюмками. Держалась секретарша неестественно прямо и скованно. Орлов хмыкнул и сказал:
— Спасибо, Верунчик, этот парень холостой, улыбнись ему.
— Петр Николаевич! — Верочка поставила поднос, неожиданно сделала книксен, улыбнулась Дитеру, повернувшись к Гурову, показала язык и исчезла.
— Видишь, какие у нас нравы, но ты еще и не то узнаешь, парень. Лева, поухаживай за нами, и будем считать, что знакомство состоялось. Разминка окончена, к делу.
Гуров разлил по чашкам кофе, капнул в рюмки коньяка, еле сдержал улыбку, заметив, как покраснел Дитер, который не мог понять, почему полковник выполняет работу кельнера.
— Значит, мы имеем невыразительные усредненные приметы: возраст около тридцати, возможно, город постоянного проживания, профессия — наемный убийца. Как я понял, — Орлов открыл лежавшую перед ним папку, — женщина осталась жива, убийцу сможет опознать. Три человека могут подтвердить, что данный человек находился в день убийства в Мюнхене. Оснований для ареста в России никаких, возможность доказать вину подозреваемого в Мюнхене оставим нашим немецким коллегам. — Генерал взглянул на Дитера: — Ты хочешь что-то сказать — говори.
Когда Орлов заговорил о деле, Дитер удивился происшедшим в генерале переменам. Лицо у него неожиданно затвердело, взгляд стал твердым, голос чистым, нелепые короткие пальцы переплелись в крепчайший замок. Дитер был уверен, что ничем не выдал своего желания высказаться, однако генерал угадал, сейчас смотрел строго.
— На правой кисти у него татуировка в виде пятиконечной звезды, — сказал Дитер.
Орлов усмехнулся, взглянул на Гурова.
— Это не примета, Дитер, — сказал полковник, взял чашку с кофе, отошел к окну. — Можно нарисовать что угодно.
«Куда я прилетел и зачем? Генерал и полковник — о чем они говорят?» — молча удивлялся Дитер.
Гуров налил генералу большую рюмку, тот понюхал, с довольным видом отставил и сказал:
— Выкладывай. — Взглянул на часы: — Минуту. — Вызвал секретаршу и попросил его с кем-то соединить.
— Мне необходим дом в пригороде, желательны удобства, иначе иностранец не поймет, «Жигули» в хорошем состоянии, со штатскими номерами, желательно, чтобы машина была зарегистрирована на какого-нибудь торгаша. Главное. Мне нужен один, — Гуров показал палец, — один связной. И не офицер из окружения, а настоящий оперативник, хороший агентурист. И чтобы ни одна живая душа, кроме генерала и связного, о нашем присутствии в городе не знала.
— Понял. — Генерал кивнул, выпил остывший кофе. — Будешь краситься под авторитета?
— Естественно. — Полковник пожал плечами, взглянул на Дитера и пояснил: — Авторитетами у нас называют крупных, признанных уголовников.
— А как подойдешь? Они же к себе чужих не подпускают, — сказал Орлов.
— Охолонись, Петр, будто ты меня не знаешь. Я подойду.
— Подойдешь, — согласился генерал и спокойно, будто говорил о погоде, продолжал: — Зарежут. Тебя мы захороним, хотя сегодня ритуал стоит сумасшедших денег. А с ним как? — Он кивнул на Дитера. — Цинковый гроб, транспортировка, а меня заставят тонну бумаги исписать.
— К старости ты становишься паникером, — флегматично ответил Гуров. — Если мы сгорим, то наши тела вы не отыщете никогда, так что не брюзжи, никаких забот у тебя не будет.
Дитер слушал напряженно, переводил взгляд с генерала на полковника и обратно, когда они замолчали, улыбнулся:
— Понимаю. У вас это называется черный юмор.
Орлов хмыкнул, кивнул Гурову, мол, ты заварил, ты и отвечай, но полковник лишь привычно пожал плечами и занял свою позицию у окна. Орлов понял, что на друга надеяться нечего, оглядел Дитера, вздохнул тяжело, словно собирался взвалить его на спину, и нехотя сказал:
— Понимаешь, парень, у нас в России сейчас ничего нет, и юмора тоже, а преступников, в частности убийц, как котов на помойке.
— У нас много депутатов, — вставил Гуров.
— Полковник, не забывайтесь…
— Петр Николаевич, снимите трубочку, — сказала секретарша.
— Прекрасно! — Генерал снял трубку, прикрыл ладонью. — Ты объясни мальчику, чего у нас много и как у тебя с юмором. — И продолжал уже в трубку: — Господин генерал? Это некто Орлов, если помните… — Он выслушал ответ и громко рассмеялся: — Ну, здравствуй, здравствуй… Чего надо? А чего с тебя взять? Хотел узнать, как здоровье. Как Мариша, ребята? — Он слушал абонента и указал Гурову на дверь.
